Мысли иных участников коллективных выездов на рыбалку вертятся не только вокруг рыбы, гуляющей в водоеме, сколько вокруг предстоящего ужина. Ведь как рассуждает такой «рыболов»? смотреть на поплавок и гадать когда клюнет, конечно, романтично, однако куда интереснее сидеть у костра, за скатерьтью-самобранкой, на которой чего только нет, не исключая и рыбы. Тут можно много услышать, да и самому рассказать, чего было и не было, но могло быть.
Предвкушением этого заключительного этапа рыбалки больше всех и мучался один из участников нашего коллективного выезда на заброшенный пруд в Саратовской области Алексей. Закинув удочку в самом неперспективном, как нам казалось, месте – по чистой, лишенной растительности воде, где и глубины-то было с пол метра, Алексей воткнул удилище в берег и отправился в обход товарищей-рыболовов.

- Солнце-то вон уж как низко, - говорил он ближнему соседу Семену. – Пора бы и…
- Да что вы Алексей, - отвечал тот. – Только что удочки закинули. Давайте посидим, подождем.
- Здесь и рыбы-то нет, - убеждал Алексей другого сослуживца, Михаила.- Сколько ни смотрю, ни одного пузырька со дна не выскочило.
- Ошибаетесь, - возражал Михаил. – Карп пустит еще пузыри, дай срок.

Михаил знал, что говорил. Он, кстати, и привез нас на этот пруд. В нем якобы водились такие великаны-карпы, что запросто рвали самые толстые лески и выдергивали колья, к которым крепились донки.

- Не хотите ловить, - говорил Михаил Алексею, - так хоть природой полюбуйтесь. Пруд-то, какой, а?

Пруд на самом деле хорош. Широко, вольно разлилась здесь вода по низине, затопив луга. С вязкого, много не чищеного дна поднимались целые рощи рдеста и стрелолиста, урути и ежеголовника, тростника и хвоща. По зеленым травянистым берегам росли ветлы, дубы и вязы вперемежку с кустами торна, бузины, боярышника. Поблизости от пруда раньше было деревня. Теперь от нее остались заросшие крапивой и лебедкой ямы с грудами битого кирпича и трухлявых досок. Как видно, селение оказалось неперспективным, и люди покинули его. Но сохранился водоем, в котором кроме «сорной» рыбы вроде окуня и плотвы выжил карп, прежде здесь разводимый. Без сомнения, пруд систематически проверяется бреднем. Это было видно по ссохшейся тине, там и сям уложенной валами по берегу у самого уреза воды. Однако водоем не мал и на середине достаточно глубок, чтобы уберечь большую часть рыбы от загребущих лап браконьеров.

Настроенные только на крупного карпа, мы не взяли с собой иной насадки, кроме хлеба, умятого с подсолнечным маслом, да вареной картошки. Насадка, как говорят, беспроигрышная. Но то ли одичавший карп отвык от этих деликатесов, то ли атмосферное давление у него аппетит отбило, ни у кого из нас не клевало. Мы горстями забрасывали прикормку, меняли осклизлые шарики хлеба на свежие, вырезанные из картофелин аппетитные кубики и ромбики – все было напрасно. Может, и на самом деле прав Алексей: нет тут никакой рыбы, всю выловили сетями да брешами?

Солнце уже ушло за гребень дальней лесополосы. Появились комары. Ждать поклевок больше никому не хотелось. Стали сматывать удочки. Тут-то и привалило счастье самому несерьезному рыболову из нашей компании – Алексею. Его удилище вдруг медленно поехало от берега. Конец бамбука то уходил в воду, то выныривал. Удилище ускоряло ход и останавливалось, поворачивало то в одну сторону, то в другую.

- Чье удилище поплыло? – кричали рыболовы.
- Мое! – отвечал Алексей, бестолково бегая по берегу. – Ах, ты, какого маху дал! Надо было привязать к колышку. Что теперь делать-то?
- Лезь в воду! Плыви!

Алексей быстро разделся и полез, было в воду, но сразу же увяз топком иле. Чертыхаясь, выкарабкался на берег. В общем-то, правильно сделал. Удилище уехало уже на середину пруда, плыть до него стола не близко. Там оно и остановилось. Непонятно было: отдыхает карп после трудной буксировки тяжелого бамбука или сошел с крючка – и был таков.
На берегу кипели страсти. Одни советовали непременно плыть за карпом, другие утверждали, что ничего не надо предпринимать: авось рыбине надоест сидеть на глубине и к утру она припаркует удочку к берегу. Если же рыба сорвалась, удилище все равно прибьет к берегу ветром.

Возбужденные приключившимся событием, все направились к костру, от которого давно уже подавали знаки: дескать, картошка сварилась и чай готов. За трапезой, разговорами и воспоминаниями о самых невероятных случаях на рыбалке и вообще в жизни незаметно летело время. Уже и костер прогорел, и луна высоко поднялась над дубами и ветлами, залив степь бледно-серебряным светом. И тут к костру подходит пожилой человек в старом кителе. В руках он держал бамбуковое удилище и большую рыбину. Поздоровавшись, сказал:

- Рыбачил на надувной лодке. Смотрю: удилище плывет. Подхватил и вытащил вот этого красавца. Конечно, не без труда. Форменный поросенок! Думаю ваш. Кроме вас сегодня тут никто не рыбачил.

Мы зачарованно смотрели на невиданно большого карпа. При свете костра искрились темно-бронзовые крупные чешуйки, каждая с пяти копеечную монету, лаком блестели черные блюдца жаберных крышек, топорщились и вздрагивали гривы плавников – карп был еще живой.

Первым опомнился Алексей. Он бросился к незнакомцу, стал обнимать его и несвязанно благодарить. Мы усадили ночного пришельца на самое почетное место, угостили. Он оказался местным жителем. На пруд пришел из села, что в трех километров от сюда. Удить начал уже, после того как мы ушли на ужин, и поймал пару карпов, правда, как он сказал, «немножко поменьше нашего». Нас упрекнул в нетерпении. По его словам, здешние карпы очень осторожны, клюют лишь поздно вечером или рано утром. А что касается везения Алексея, то ветеран сказал:

- Правильно выбрано место. Не смотрите, что мелко. Там раньше была, так сказать, столовая для рыбы. Мешками ссыпали пареную пшеницу. Сколько лет прошло, как прекратили разводить карпов, а они помнят, где их кормили. Особенно – старые. Этот что удилище уволок, из их команды. Вон, какой увалень! Килограммов на пять потянет.

Бывает же на рыбалке такое :).