Рыбачили мы как-то с Максом и Мартом на небольшой речушке. Речушке рыбной и щедрой на хорошие уловы. Потому и ездят на нее рыбаки. Даже за несколько десятков километров ездят.

Стоял золотой сентябрь. Все свидетельствовало о том, что рыба должна бы клевать. Должна бы... Но не клевала. Наверное, ее тогда никто не предупредил, что наша троица к ней в гости заявиться. Может, она, рыба, и вела бы себя совсем по-другому. Если бы знала… Или в большую реку скатилась бы, от греха подальше, или так клевала бы, что насадку менять не успевал бы…

Оно, конечно, обидно. Ты ведь всю неделю об этой рыбалке мечтаешь. Готовишься к ней. Снасти свои настраиваешь-перестраиваешь. А несговорчивая рыба не только на тебя самого, но даже на наживку на твоих крючках смотреть не желает. А что делать? Не будешь же ее силком на крючки цеплять.

Но не скучаем. То словом-другим перемолвимся, то ягодки ежевики пожуем, то насадку на крючках поменяем. Вот и время проходит. Хоть как-то, но проходит. А на свежем речном воздухе даже просто посидеть-отдохнуть приятно.

В тот день нас на берегу только трое и было. Потому Максу за место свое ни с кем и ругаться не пришлось. Мы с Мартом дипломатично пропустили его вперед и таким образом к воде он подошел первым. Какое захотел, такое место себе и выбрал. Потом уже и мы пристроились.

Тишина вокруг - первозданная. Красота. Птички в ивовых кронах попискивают. Время от времени желтый листик сорвется с ветки и начнет в воздухе кружить. Пока не упадет на землю или на остывшую уже воду.

Первым не выдержал Март. В общем-то он – человек не плохой. И, уж тем более, не глупый. Но была у него очень плохая привычка, с которой он почему-то бороться не желал. Любил он песни над водой петь. Особенно - когда рыба не клюет. Еще если бы песни хорошие да душевные пел, то и послушать приятно было бы. А он, даже писать об этом стыдно, нанизывал матюков на десяток-другой этажей и вот эту словесную абракадабру так вдохновенно выводил над речкой своим фальшивым речитативом, что уши не просто увядали. Они, от стыда, до самой земли опускались.

Мы обычно прогоняли Марта от себя, когда его на такую самодеятельность тянуло. Гнали безжалостно. Потому как уже знали: не прогонишь сразу, то потом хоть сам другое место ищи. Никак ты его не уймешь. Хоть кол на голове теши, а он, знай, поет. Упрямый был человек.

Март в очередной раз обиделся на нас за неприятие его вокальных способностей и почесал куда-то вверх по течению тамошнюю рыбу пугать. Пошел только с одной удочкой. А еще две оставил возле нас заброшенными в воду. Будто мы за него рыбу ловить должны.

Солнышко тем временем начало все выше и выше подниматься. Но на рыбьем поведении, к сожалению, это никак не сказалось. А если не клюет рыба, то начинают клевать сами рыбаки. Или носом клевать, если на сон вдруг потянет, или с импровизированного стола, куда выкладываются все съестные припасы. Вот и мы з Максом решили позавтракать – чтобы музыку в своих животах унять. А то еще рыбу распугает, как Мартово пение.

Как сейчас помню, я тогда три селедки иваси с собой прихватил. Ведь рыбу я в любом виде люблю. Даже в маринованном. Вот и выложил их на газету. По одному мы с Максом съели. А третью решили оставить нашему вокалисту. Хотя и сердиты на него были, но так как он нам не слишком долго надоедал, то мы его пожалели. Ведь не только плохое в нем было. Не раз над его заморочками и приключениями мы так смеялись, что даже вокальные чудачества ему прощали.

Мы уже было собрали остатки еды и подожгли ненужные газеты, как мне в голову пришла идея пошутить над Мартом. Схватив оставленную ему селедку, я нацепил ее на крючок его удочки и забросил ее в воду.

Макс еще попытался обругать меня.

- Рыба и так не клюет, а ты еще и маринадом ее попугать решил. Лучше бы сам съел. И продукт не портил бы...
- Ничего с рыбой не случится, - смеясь, успокоил я нашего "профессора". - Может, опьянеет слегка и тогда ее на клев потянет? А если Март не захотел со стола иваси ловить, то пусть ее из речки вытаскивает.

А маринованная селедка тем временем нырнула в речную глубину и залегла на дне, своим весом притопив поплавок Мартовой удочки.

Вполне возможно, что у рыбы тогда какая-то конференция была. Потому она нам и не клевала. Ее просто не было утром в том месте.

Но когда она стала в свои излюбленные места возвращаться, да еще когда ее запах маринада дразнить стал... Одним словом, заброшенная мною в воду селедка стала своего рода ароматической привадой и таким себе неожиданным катализатором рыбьего клева, на который рыба откликнулась почти сразу. А так как Мартовы удочки стояли чуть выше по течению, то рыба, следуя к источнику такого интересного запаха, нас не минула.

Сначала я поймал несколько карасей. Потом и Макс вытащил приличного карпика. И пошло дело! Рыба словно в очередь к нашим крючкам выстроилась - и плотва, и караси, и карпики уверенно хватали наши насадки и тащили поплавки за собой с явным намерением оставить нас без такого важного элемента рыболовной снасти.

Такой клев пошел, что мы по две удочки повытаскивали и каждый на одну ловил. Словно хорошая сказка вдруг былью стала.

Такой интенсивный клев продолжался не менее двух часов. За это время мы свои садки рыбой до самого верха заполнили. Уже и удочки сматывать решили. Но наш праздник кончился так же неожиданно, как и начался. Даже обжорливые ерши на червей смотреть не желали. Казалось, что рыба весь маринад из селедки обсосала и окончательно утратила аппетит. А больше такой пахучей и вкусной прикорми у нас не было. Но мы и так были довольны. Ведь далеко не всегда так порыбачить удается.

Мы сидели над водой, лениво посматривая на свои поплавки и ожидали Марта. И потешались от удачной рыбалки так, что впору и самим было запеть. Вот только песни подходящей не нашлось.

Март появился только на шапочный разбор. Только для того, чтобы удочки свои смотать. Ведь на клев особенной надежды уже не было. Да и мы с Максом домой уже собрались.

Март был очень недоволен собой. А заодно – и нами. Ведь он ни одной рыбешки за весь день так и не поймал. А когда на наш улов глянул, то вообще чуть дара речи не лишился. У него даже губы от обиды дрожали.

- Так это вы меня прогнали, а сами рыбы наловили!..
- Не надо было свои песни срамные горлопанить, - добродушно поддел его Макс. - Тоже мне, Эдичка Лимонов выискался...
- А это что такое?..

У Макса глаза чуть из орбит не вылезли, когда его удочка чуть прогнулась под весом рыбины. Она, конечно же, не двигалась, не трепетала, не рвалась, чтобы вернуться в родную стихию.

- А чего это она не трепыхается? - ничего не понимая, сам себя спросил Март.
- Так это она, наверное, от стыда уснула. Обиделась, что такому плохому певцу досталась...
- А, может, она таким образом решила с жизнью своей покончить, - подлил масла в огонь и я. - Наверное и среди рыб случаи суицидов бывают...

Март тем временем продолжал с подозрением рассматривать свой улов. Потом вдруг понюхал рыбку и даже лизнул ее языком...

- Издеваетесь, да? Селедку на крючок нацепили и смеетесь над старым дураком!..
- Ну, почему сразу – старым? Мы тебя еще молодым считаем…

Март аж задрожал от обиды. Но, как ни странно, успокоился он тоже довольно быстро. Потом содрал с бедолаги-иваси кожицу и съел ее чуть ли не с потрохами. Еще и пальцы облизал.

- Хотя вы и порядочные свиньи, - помахал на нас пальцем, - но свиньи все-таки домашние. Но если еще раз так надо мной пошутите, то я вам каждый раз свои арии петь буду. Тогда увидим, как вы рыбу ловить станете.

После такой угрозы мы с Максом в один голос торжественно пообещали, что в следующий раз селедку для него в рюкзаке оставим. Да и какая это шутка, если она повторяется? Это уже издевательство, а не шутка. А такого на рыбалке мы себе никогда не позволяем.