В моей рыбацкой практике этот вопрос мне задавали дважды. Интересный, скажу я вам, вопрос. Ответ на него, казалось бы, должен быть однозначным. Но так ли это? Ведь, как ни странно, но каждая заинтересованная сторона отвечает на такой вопрос по-своему…

Рыбачили мы как-то на одном из прудов. Стоял один из таких редкостных летних дней, когда рыба с чрезвычайной активностью... игнорировали все наши насадки. Что мы ей только не предлагали! Но на земляных и навозных червей она даже смотреть не желала. Картошку стороной обходила. На замешанный с распаренной макухой хлеб не обращала внимания. Щедро сдобренную панировочными сухарями перловку вообще едой не считала. Опарыш вызывал у нее брезгливость, мотыль – унылость, а личинки ручейника - безразличие.

Мы тогда будто в обычную лужу свои удочки забросили, а не в пруд, где рыбы было – хоть пруд пруди. Извините, конечно, за тавтологию, но рыбы там действительно было очень много. И, при том, рыбы разной. Если бы раньше там не рыбачили, то и не поверили бы, что рыба все еще водится в этих чистых родниковых водах.

А в лесу, который был совсем рядом, в то время не было ни грибочка, ни ягодки. Одним словом, заняться было нечем. А до автобуса – еще несколько часов.

Мы уже и накупались до «не хочу», и загореть успели, и все бока на земле отлежали, и даже в холодке подремали. Но не пешком же домой возвращаться по такой жаре!..

Вот в таких муках мы коротали время до обеда. Ни о какой ухе и речи не могло быть. Обошлись хлебом с колбасой и зеленым луком. Была, правда, и другая зелень, но и укроп, и петрушка для ухи хороши. А так их жевать… Мы ведь не козы.

Еще оставалось часа два до завершения этой самой неудачной нашей рыбалки. Делать было совершенно нечего, и мы откровенно зевая, все реже и реже обращая внимание на свои поплавки.

Вдруг, ни с того, ни с сего, удочка моего тестя соскользнула с рогулек и медленно поплыла в заросли водной растительности.

Мы уже и не надеялись на какую-то поклевку. Потому сначала даже немного растерялись. Но потом все-таки бросились к воде и стали наблюдать за маневрами удилища, удивляясь тому, что кто-то из подводных обитателей вот таким образом решил покончить со своей бренной жизнью. Другой версии, кроме акта суицида со стороны рыбы, у нас тогда не возникло.

Но, как бы то ни было, а удочку нужно было доставать из воды. Для этого и раздеваться не надо было. Ведь она остановилась метрах в семи от берега. И дальше плыть, вроде бы, не собиралась.

В обычных резиновых сапогах я осторожно подошел к удочке, схватил ее обеими руками и осторожно вывел карпа-самоубийцу из травы и спокойно довел его до берега. То ли от испуга, то ли по какой другой причине, но он почти не упирался. Возле самого берега, на мели, я спокойно взял его в руки и подал тестю. Ведь на его удочку клюнул. Значит и рыба тоже его.

- Так кто же его поймал? Ты, или я? – вопрос тестя был настолько неожиданным, что я не сразу сообразил, как на него ответить.
- Поймал карпа, конечно же, я. Но сам карп ваш. Ведь он на вашу удочку клюнул.
- То, что он клюнул на мою удочку, это и так понятно. Но кто же его поймал?..

Мы с шурином переглянулись и только улыбнулись в ответ.

Был и другой, подобный тому, случай.

Вместе с сыновьями пошли мы как-то после обеда на рыбалку. Карасей половить хотели. Карпа, если удастся, перехитрить. Старшему моему сыну, Руслану, тогда лет двенадцать было. А младшему, Андрею, на пять лет меньше.

Так уж получилось, что Андрейка к тому времени уже успел нескольких карпов на удочке подержать. Вот только чрезмерное желание как можно быстрее вытащить их на берег сыграло с моим мальчиком плохую шутку. Карпов своих он упустил.

А у Руслана терпения было значительно меньше. Хитрые карпы всегда только издевались над ним. Они клевали ему только тогда, когда мой рыбачек приходил ко мне с жалобой. А жаловался он на то, что рыба у него не клюет. Трижды мне приходилось плавать за его удочкой. Но самой поклевки он так и не видел.

Пришли мы тогда на пруд. Я дал сыновьям по две удочки и указал каждому, где лучше забросить свою снасть, чтобы что-то поймать. А сам забрел в воду в болотных сапогах и забросил свои удочки в прогалины между водорослями. На карпа забросил. На картошку. Потому на карася и не надеялся.

Я стоял метрах в двадцати от берега. А мои сыновья сидели как раз напротив меня, на некотором расстоянии друг от друга.

Не успел я тогда все свои удочки забросить, а Руслан уже кричит мне:

- Папа! Папа! У меня, кажется, карп удочку украл!
- Так, кажется, или все-таки украл? – смеюсь я, все еще считая, что он вот таким образом решил пошутить со мной.
- Какое там «кажется»! Удочка прямо к тебе плывет!

Присмотревшись, я действительно увидел в воде одну из сыновых удочек. Она быстро плыла прямо на одну из моих удочек. Мне только несколько шагов пришлось сделать, чтобы перенять злодея и схватить удилище. Недолго и возился с ним. Давно научился карпа в воде без подсака брать. Вышел на берег, отдаю сыну удочку, а карпа в его садок опускаю.

А сын мой успокоиться не может:

- Папа! Это я, или ты его поймал?..
- А ты как думаешь?

Молчит. Не знает, что ответить.

- Ну, пусть уже будет, что ты... Только больше не спи над водой. Может, тогда действительно сам карпа поймать сумеешь.