(Продолжение)
22 сентября
... Мы медленно шли все утро. Осматривали во избежание ненужного риска каждый порог. После вчерашней аварии все поняли, как безнадежен может быть самосплав. Несмотря на происшедшее, к Мику быстро возвращалась уверенность.
К часу дня мы добрались до участка, где 12-ти метровое бревно перегораживало реку. Дейв Манби, Роджер Хьютон и я оказались у левого берега, Роб Хастингс и Мик Хопкинсон — у правого. Вся струя шла прямо на ствол, оставляя метровый проход; при малейшей неточности каяк раздавило бы как яйцо. Попасть в проход было не просто: прохождение валов перед бревном требовало огромного мастерства, физических сил, изрядной доли везения. Приняв решение, я понес каяк по берегу к маленьким уловам ниже препятствия. Остальные сделали тоже самое. Роб и Мик н другом берегу раздумывали дольше, но наконец и они склонились к обносу к большой досаде Лео, ждавшего больше двух часов, чтобы снять волнующее прохождение.
Мы были в трех километрах выше Гхата и к трем часам, замерзшие и усталые после восьми часов сплава подошли к порогу, за которым собирались идти в базовый лагерь перенесенный в Гхат. Порог состоял из двух трехметровых сливов, разделенных примерно десятью метрами шиверы.
Мик пошел слева, я — правее, а Роб — по центру. Он влетел в вал над первым сливом и перевернулся. Времени встать на ровный киль не было, его каяк понесло по первому трехметровому сливу, и через несколько секунд по второму. Мы чувствовали полную беспомощность, когда каяк попал в вал под сливом и налетел на камень. Меня охватила паника, едва я представил себе, что Роб выпал из каяка и плывет самостоятельно. Но, к моему облегчению, показалось весло, и Роб поставил каяк на киль, отделавшись несколькими глубокими вмятинами на каске, следами ударов о камни.
Как потом рассказывал Роб, он обнаружил, перевалив через вершину первого слива, что у него нет времени встать на киль до второго слива. Он расклинился в каяке как можно прочнее и задержал дыхание. Это требовало большого самообладания и усилило мое восхищение Робом.
23 сентября
Этой ночью я долго думал. У нас иссякал запас судов: часть из них была утрачена, часть требовала серьезного ремонта, невозможного в полевых условиях. Истекало и наше время. Было уже 23 сентября, а мы планировали вернуться в Англию к первому октября. Но самое главное — нас поджимали финансы.
Я ломал голову над тем, как поддерживать сплавщиков с берега на участке от Джубинга до "стрелки" Дудх- и Сун-Коси, если дорога по ущелью, как говорили носильщики, непригодна для обноса и есть вероятность попасть под осыпи.
Поздно ночью я наконец решил встать пораньше и сходить в Кхарикхолу, спрессовав двухдневный переход в один день, а на следующий осмотреть дорогу и реку ниже Джубинга. Тем временем остальные продолжат сплав с большим обносом жуткого каньона выше Джубинга, где я и встречусь с ними через три дня.
... Джон поднял меня в пять утра. В бледных лучах зари мы покинули Кхарикхолу и пошли в Джубинг. Уровень реки быстро падал и опустивлся уже на 2.5 м. Бесчисленные острые камни виднелись в воде. Мы поднялись на склон долины и безрезультатно потратили 2 часа в поисках дороги к Сун-Коси. Наконец, измученные, мы наткнулись на тропу. Ее состояние было далеко от того, которое мы ожидали увидеть, а временами она вовсе пропадал в густых зарослях, среди осыпей. В одном месте оползень полностью перегородил тропу на целых 50 м, и мы балансировали на склоне 80 градусов в 300 м над рекой. Даже с такой высоты она выглядела свирепой, и к полудню мы поняли, что носильщики никогда не согласятся на опасную переноску груза по этому пути.
Мы повернули обратно в Джубинг, куда и притащили за несколько минут до прибытия остальных. Я рассказал ими о результатах разведки и о решении возвращаться в Катманду. Их реакция была такой, какую я и ожидал: разочарование, смешанное с облегчением.
25 сентября
... Катманду, отель "Азия". Я проснулся в 7 утра и нежился в постели, наслаждаясь чистым бельем и мягким матрацем. Стряхнув заботы, одолевавшие меня весь последний месяц, я снова возвращался к идее дальнейшего сплава, пока окончательно не решил дойти до слияния с Сун-Коси. Очевидно, что громоздкой экспедицией, с носильщиками и береговой группой, какую мы представляли собой в верховьях, вернуться на реку невозможно. Появился вариант — продолжить сплав уменьшенной группой, груз разместить на каяках вместе с запасом еды, отказаться от палаток и ночевать прямо на берегу. Ведь мы с Миком Хопкинсоном сплавлялись по Голубому Нилу именно таким образом. Поскольку муссон кончился и вода спадала каждый день, я был уверен, что при небольшом уклоне в низовьях мы сможем сплавиться эти оставшиеся 65 км за 2-3 дня.
Мы летели на вертолете над местом, где сливаются обе реки. Молочная, покрытая водоворотами Дудх-Коси смешивалась с серой водой Сун-Коси. Долина Дудх-Коси разворачивалась перед нами. Это была крутопадающая долина, у воды виднелись утесы.
Мы летели вверх по течению, внимательно рассматривая реку. Выпадение из каяка в ледяную воду было опасно не только само по себе, оно требовало умения лазать по скалам, чтобы выбраться из воды. Местами было бесполезно пытаться это делать, так как отвесные скалы выходили прямо в реку, которая проносилась мимо с пугающей скоростью. Позже мы обнаружили, что во многих местах скалы были подрезаны течением и образовывали подземные системы пещер, откуда не спастись в случае самосплава. В Катманду мы слышали и о крокодилах Сун-Коси, но уповали на то, что холодная вода Дудх-Коси удержит их от исследования района "стрелки". Крокодил — самое несоциальное и опасное животное для встреч в воде, это я знал еще по опыту Голубого Нила.
Было крайне приятно обнаружить, что пороги перед слиянием не сплошные, как в верхнем течении, а разделены длинными быстротоками после каждого каскада. Так мы и ожидали, поскольку уклон в нижнем течении был гораздо меньше, чем в верховьях.
Мы заложили вираж над рекой и полетели назад. В 3-4 км впереди была посадочная полоса у селения Ламиндамба, высеченная в скале и имевшая уклон под 45 градусов. Долина Дудх-Коси здесь заселена довольно густо, и нас после приземления сразу обступили местные жители. Нам удалось нанять носильщиков.
После 2-х часового перехода остановились у тенистого ручья, сунули гудящие ноги в холодную воду. К реке в месте предполагаемого сплава вышли к двум часам дня. Дудх-Коси здесь была шире 45 м. Пороги оказались серьезными, но с меньшей водой и не такими опасными камнями, как в верхнем течении. Прислонив каяки к дереву, мы занялись укладкой груза. Наконец все было готово и каяки спущены на воду.
Солнце сияло с безоблачного неба, мы лениво скользили по течению. Вскоре подошли к трудному участку, где на 100 м река падала примерно на 15 м через серию сливов. Я пошел зигзагами между двумя огромными валами, которые почти полностью перегораживали реку, затем "перевалил" через 100 м камней, пульсаров и небольших, но коварных стоячих влов. Порог кончался водоворотом свыше 15 м в диаметре. Я раскрепился и начал вращаться. На реке Колорадо в США я видел надувные плоты до 9 м длиной, засосанные в такие воронки. Собрав последние силы, я вырвался из водоворота и зашел в улов у берега.
Мик успешно повторил мою линию движения, но под сливом все же попал в водоворот. Его крутило по спирали, идущей к центру, где зияло отверстие воронки. Внезапно каяк попал в вихревое движение в самой середине и в считанные секунды исчез. Прошла минута, пока я наконец заметил красный фиберглас. Мик появился на краю воронки и направил полный воды каяк к берегу. Я помог ему вылить воду, заделать трещину по шву, где под давлением воды корпус отделился от деки. Мы поплыли дальше, и только потом до меня дошло, как близко мы были к трагическому исходу. Даже если бы Мику удалось выплыть одному, без каяка, наше положение было бы незавидным: спасти каяк из воронки не предстовлялось возможным, а значит, нам обоим предстояла "прогулка" пешком до Катманду...
Мы продолжили сплав, внимательно осматривая каждый порог, и всячески избегая ненужного риска. К 5 часам солнце скрылось за облаками, в ущелье задул холодный ветер. Причалив к левому берегу, мы вытащили каяки на берег повыше и на скалистом выступе разложили промокшие вещи. Когда в ущелье Дудх-Коси упала темнота, мы улеглись спать.
Я договорился с Лео, что будем ждать его с вертолетом в течении трех дней.
27 сентября
Я проворочался без сна до зари. В 6 часов ее бледно-розовые лучи высветили горизонт. Я потряс Мика, который, несмотря на мокрый спальник, дрыхнул без задних ног в течении почти 12 часов, подкрепляя тем самым утверждение изготовителей спальных мешков: "Они теплые, даже когда мокрые".
Загрузив суда, мы спустились на воду. Река падала всего на несколько дюймов, и в течение 4 часов все шло нормально. В полдень мы оказались напротив деревни на левом берегу. Я просигналил Мику, и мы причалили к галечной отмели. Стайка детей повела нас в самую большую хижину. Там нам дали цзампу, которую мы ели под наблюдением чуть ли не всей деревни. Используя язык жестов и известные нам непальские слова, мы пытались объяснить откуда мы взялись и куда идем. В какой-то мере это, видимо, удалось, поскольку в конце беседы к нам отнеслись как к еще одной разновидности "сумасшедших англичан".
Мы вернулись к судам и встали на воду. Через несколько минут оказались на круто падающем участке, где Дудх-Коси входила в каньон с высокими отвесными стенами. Я заметил двух мартышек, жизнерадостно раскачивавшихся на горизонтальной ветке прямо над головой. Внезапно они принялись обстреливать каяк камнями, и мне пришлось спасаться бегством из "зоны обстрела".
Стиснутая скальными стенами, Дудх-Коси крутилась и пенилась, образуя улово, воронки, громадные пульсары, стоячие валы, водяные бугры, ходящие от стены к стене. Все это затрудняло сплав. В одном месте река исчезала за крутым левым поворотом. Постоянная эрозия реки образовала огромные пещеры в правой стене каньона, над головой нависали с высоты 15 м кинжалообразные каменные перья. Отбойные валы были очень сильными, каяки бросало как пробки. К трем часам дня мы вышли из сумрака каньона на солнце и увидели долгожданную "стрелку".
— Мы сделали это! — возбужденно заорал Мик. Ликуя, он вплотную подвел каяк ко мне, и мы вместе покрыли последние метры Дудх-Коси. Наша эйфория, однако, длилась недолго, ибо от радости мы влетели в серию громадных воронок, скручивающих Дудх- и Сун-Коси. Пришлось работать вовсю. Мы подогнали каяки к берегу, вылезли и пожали друг другу руки. Мы сделали это!
1977 год
Тактические выводы
(Альманах "Ветер странствий" No 23)
Майк Джонс завоевал выдающееся положение в водном спорте по классу каяка в 1969 году после сплава по реке Инн (Швейцария), пройдя 130 км сплошных порогов. В 1971 году он участник первой Британской экспедиции на каяках по Колорадо с прохождением Большого Каньона; на следующий год организует экспедицию "220 миль по Голубому Нилу". В 1977 году Джонс осуществил первое удачное прохождение величайших порогов мира на Ориноко. В августе 1978 года отважный спортсмен, спасая друга утонул во время Британской экспедиции на каяках в Каракоруме на реке Бралду.
В своей книге Майк Джонс цитирует слова выдающегося альпиниста К. Бонингтона (именем которого назван кулуар Юго-западной стены Эвереста): "Сплав по Дудх-Коси и восхождение на Эверест одинаково опасны". И действительно, первопрохождение Дудх-Коси экспедицией Джонса — спортивное достижение мирового масштаба. В отличие от альпинизма сплав по горной реке требует более импульсных нагрузок, скорость потока и препятствия диктуют ритм работы, поэтому недостаток кислорода — серьезная трудность, которую пришлось преодолевать участникам экспедиции. Уклон Дудх-Коси (53 м/км) также делает ее рекой экстра-класса. Он сравним с уклоном такого суперсложного (и до сих пор непройденного) препятствия, как Дарьяльское ущелье Терека (50 м/км). Эти цифры более чем в 2-5 раз превышают обычный уклон рядовых пятерок (10-25 м/км). Большим достижением является прохождение такой реки на каяке — судне уязвимом и малоустойчивом в сравнении с надувными судами (плоты, катамараны).
Очень важный момент в подобной экспедиции — ее организация и прежде всего тактическая сторона.
Распространенный тактический прием при сплаве по сложным рекам на байдарках и каяках — наличие в группе мощного поддерживающего судна (чаще всего 2-4 местного катамарана), осуществляющего страховку с воды. Сложные препятствия в первую очередь проходятся мощным судном. Поддерживающего судна в группе Джонса не было, страховка осуществлялась силами каяков и береговой команды, в большинстве случаев довольно удачно. Из опыта экспедиции Джонса можно сделать вывод о принципиальной возможности прохождения сверхсложных рек группой, оснащенной только каяками. Однако безоговорочно принимать такую тактику нельзя, поскольку, по словам самого Джонса риск часто превышал допустимые пределы.
Следует отметить, что развитие тактики сплава "только на каяках" ничего общего не имеет с авантюризмом и погоней за абсурдными рекордами: притоки и верховья многих рек часто столь узки, мелки и забиты камнями, что могут быть пройдены (из чисто "габаритных" соображений) только на каяках. В связи с этим хорошо разработанная тактика и техника сплва по сложным рекам на каяке способна обогатить спорт и туризм множеством новых маршрутов. Верховья Дудх-Коси, по-видимому, непроходимы ни плотом, ни катамараном, что же касается низовья, то многие аварийные ситуации при наличии мощного страхуещего судна у Джонса были бы не так рискованны.
Сплав "только на каяках" ставит проблемы перевозки груза на маршруте. Джонс осуществил два тактических решения этой проблемы. Первое — наличие в группе носильщиков, которые несли снаряжение сплавщиков по берегу. Второе — когда Джонс и Хопкинсон шли вдвоем и перевозили все вещи с собой. Оба этих решения не оптимальны. От первого пришлось отказаться, дойдя до непроходимого по берегу каньона. Второе опасно потерей снаряжения вместе с каяком (сколько раз гибли каяки сплавщиков!), не говоря уже о том, что груженый каяк хуже управляем и что объема каяка недостаточно для загрузки всем необходимым.
Интересным тактическим решением Джонса было включение в береговую группу опытных спортсменов, осуществлявших разведку, что позволило освободить от этого людей, занятых в сплаве, и обеспечило высокую скорость движения (6-8 часов чистого ходового времени ежедневно).
Многие решения сиюминутных ситуаций в экспедиции Джонса спорны и неоправданно рискованны, но во всех случаях решения принимались хладнокровно, с сознанием возможных последствий и высоким профессионализмом.
Об авторе
Майк Джонс -- пожалуй, самый популярный в России западный водник. Британец, слаломист, организатор и руководитель ряда сложнейших, особенно для своего времени, водно-спортивных экспедиций. У нас известны прежде всего его путешествия на каяках по Голубому Нилу и Дудх-Коси ("На каяках с Эвереста"). Стиль экспедиций Джонса был достаточно необычен для запада и во многом схож со стилем походов советской туристско-спортивной школы. Может быть это одна из причин, почему именно его рассказы оказались переведены на русский язык и стали широко известны у нас.
Майк Джонс погиб при прохождении р. Бралду в Каракоруме.
